Пульсирующая тишина, сгущавшаяся вокруг, разрывала голову изнутри. Все внутренние рецепторы, словно сверхновая, сжались до невероятных размеров, и в любой момент готовы были взорваться. Свет прорывался сквозь темноту ослепительными вспышками, но был какой-то... какой-то нечеткий. Расплывчатый.
Тишина расступалась медленно, пропуская капли бушующей реальности в глубину сознания. Звуки шли волной, оставляя ощущение какой-то плохо скомпонованной звуковой дорожки дешевого фильма, к тому же просматриваемого в пиратской версии. Время тянулось, однако четкости это не прибавляло.
Окутанное туманом сознание, время от времени, словно голова человека, которого пытаются утопить, вырывающееся на поверхность, рисовало отдельные картинки, отображающие текущую действительность.
Фергас не мог разобрать многого, но он отчетливо понял, что лежит на спине, ему в лицо бьет яркий свет, а над ним мелькают лица. Он не мог идентифицировать, которое из них кому принадлежит, однако, ясно понимал - он знает, минимум, троих.
Но...
Разве, их трое? Разве их не больше?
Или меньше?
А есть ли лица вообще?

Он снова дотянулся до своего "Я" спустя несколько часов. Когда он открыл глаза - свет, который раньше, вероятно, излучала лампа на потолке, теперь погас. Посторонние звуки исчезли, а единственным человеком, не считая самого юноши, находящимся в помещении, был давно известный Фергасу тип. Не было слышно ни голосов, ни шума, ни посторонних звков, лишь монотонное "кап" плохо закрытого крана методично разбивало тишину.
Разрывая этот ваакум, Саттенберг шумно выдохнул. Тело сразу же отозвалось болью, информируя хозяина о своем плачевном состоянии. Жутко болели печень и грудь.
- А я ведь предупреждал. - Раздался совершенно безразличный голос, исходивший из темного угла комнаты, скрывающего лицо говорящего.
- Мы условились на три раунда. Я продержался. - Фергас аккуратно накрыл отекшей и посиневшей рукой участок груди, не уступающий руке по цветовой гамме.
- Трех раундов мало. Это ничто.  - Безразличный голос тронули оттенки раздражения.
- Мы договаривались о трех, я их выстоял. - Издав болезненный выдох, и с трудом пересиливая себя, Саттенберг сел на койке, на которой провалялся последние несколько часов.
- Ты бы никогда не выстоял больше.
- Ну не скажи, почти пять.
- Ты завалил четвертый по очкам, и еле перевалил третий.
Юноша удивленно приподнял брови:
- С каких пор они играют на очки?
- Они и не считают, - Фигура высокого человека, разогнулась и поднялась на ноги, выходя на свет. Все тот же, высокий, темноволосый мужчина, на вид между тридцатью и сорока годами. Одетый неброско, как и половина Лондонцев, в джинсы, ботинки, майку рубашку и куртку, меж тем, он притягивал взгляд темными длинными волосами и хорошо развитым телом, что, от внимательного взгляда, не могла скрыть даже мешковатая одежка. - Но я - считаю. - Расслабленным шагом он приблизился к Саттенбергу и, одним небрежным движением, ухватив мальчишку за подбородок, повернул его лицо на свет.  - И вот, что я тебе скажу - начинай ты с теми, с кем заканчивал - тебя бы уложили в первом раунде... - Продолжить ему не дал мальчишка, резко дернувшийся и зашипевший, словно змея.
- Отпусти, черт возьми! Больно мне!
- Заткнись и терпи. - Невозмутимо отозвался собеседник, поливая бровь мальчишки дезинфицирующим средством, и делая на ней небрежную "заплатку". Вряд ли подобное действие могло хоть как-то помочь несчастной брови зажить быстрее, но в понимании Фергаса, а этого было достаточно, избавляло от необходимости самому заходить в аптечный пункт за антисептиком.
- Ты должен мне денег... - Все так же, шипя протянул юноша.

***

Накинув капюшон ветхой куртки на голову, и засунув руки в карманы как можно глубже, Фергас прячась в тени неосвещенных улиц, держал свой путь к берегу Темзы. Там, на самом краю Сити, его ждала какая-то "сверх важная новость" (а именно такая могла заставить Юсефа поднять свой ленивый зад и заявиться в убежище Саттенберга), вероятно, имеющая отношение к чему-то более серьезному, чем очередные байки о том, кто с кем, наконец, перепихнулся, или кого из их братии таки накрыли легавые.
Пряча лицо от любых направленных лучей света, будь то свет фар, фонарных огней, или же, сочившееся на улицу теплые тона домашних ламп, Саттенберг, внимательным взглядом, подмечал любые движения, совершаемые в радиусе, доступном, при имевшемся освещении.
Он держал курс строго на юг, оставляя позади себя одну улицу за другой.
Тело, впрочем не знающее с давних пор иного состояния, не щадя ныло, саднило, и то тут, то там, отзывалось судорогой.
Дойдя до перекрестка Тюдор-стрит с Темп-авеню, он остановился, и прильнув к шершавому камню угла серого дома стал ждать.
Пусть час и не был поздним, не для Лондона, по крайне мере, но к радости Саттенберга, народу на улицах почти не было - единичные прохожие проходили, не оглядываясь, оставляя юношу, погруженного в собственные мысли, не потревоженным.
Не раньше, чем через час, а быть может даже и два, рядом с ним, наконец, раздался знакомый голос:
- Уилбер? - Высокие, но тихие тона позволили Фергасу сразу же опознать владельца, не утруждаясь даже поднимать глаза.
- Джейн... - Но добавить ничего не удалось, так как ранее указанная особа, к какому-то приятному щемящему на душе чувству молодого человека, внезапно повисла на его шее, сжимая объятия с такой силой, что он невольно застонал от боли.
- Слава Богу! Мы переживали, что тебя поймали, или тебе пришлось бежать! - Она мягко коснулась его лица руками. - Я думала, тебя убили...
- Я невредим. - Произнес Саттенберг, как можно убедительнее, и невольно прижался своей щекой к ее ладони сильнее.
Он не верил в любовь, но то чувство, что связывало их двоих ему нравилось, и он не хотел его отпускать.
- Юсеф сказал, что меня хотел меня видеть Брэнт... - Добавил он, как бы между прочим, дабы разрядить возникшую неловкую паузу.
- Да,.. - Она отстранилась на шаг, потирая лицо ладонями. - Да, Брэнт отправлял за тобой Юсефа.
- Я заметил. - Невольно усмехнулся Саттенберг, - Что-то срочное? С чего я вдруг ему понадобился?
- Да, ... да. В смысле, я не знаю. - Она улыбнулась. - Но это должно быть важным, раз Брэнт решил кого-то звать.
- Да, - Хмыкнул Саттенберг, - А Юсеф смог оторвать свой ленивый зад...
Они оба рассмеялись, и, не сговариваясь, двинулись в направлении укрытия. До конца улицы ни один из них не произнес ни слова, либо обдумывая уже сказанные, либо не находя новых, однако, как только свет дорожных фонарей пал на лицо Фергаса, Джейн тот час в ужасе заслонила рот рукой, едва не забыв убраться с проезжей части.
- Что с тобой?! Ты подрался? Тебя побили? Это был Юсеф? Это он те...
- Нет. Все в порядке, - отталкивая подругу на тротуар набережной, перебил ее Саттенберг. - Меня никто не бил, Джейн, не паникуй. Я просто... упал.
- Упал? - Она окинула его недоверчивым взглядом. - Сразу на обе стороны лица?
- Джеееейн...
- Уилберт! - И то была не Джейн.
- Юсеф! - Как можно приветливее отозвался юноша, и, кинув на спутницу взгляд, словно говорящий "давай потом продолжим", двинулся к обозначенному объекту. - Не думал, что ты дважды за день поднимешь свой зад с насиженного места.
Ответа не последовало, из чего Фергас, вероятно, справедливо, сделал вывод что нет никакой нужды пытаться продолжить непринужденный разговор, и просто двинулся следом за тем, кто некогда был его приятелем.
Под сводами моста, озаряя камеры CCTV, давно умелыми руками зафиксированные на один и тот же кадр, мерцал огонь. К удивлению Саттенберга народу тут было не много, не больше десяти человек, среди которых его беглый взгляд к собственному шоку, который юноше вряд ли удалось скрыть, выцепил Шерлока... "Какого...!?"... Втянув ртом воздух, и невольно поведя плечами, дабы по движению куртки определить, не забыл ли он браунинг где-нибудь, где не положено, Фергас резко повернулся к Юсефу.
- Что я здесь делаю?

Отредактировано Fearghas Sattenberg (2013-01-11 06:47:32)