Торопливо, стремясь побыстрее отделаться от сего занятия, Молли не самым аккуратным почерком заполняла документальную форму. Бумажную возню она терпеть не могла с первого же дня работы в больнице, но в таких случаях, как этот, такая работа сыпалась на нее снова и снова. И приходилось терпеть дальше.
Да, на сей раз заключение официальной судмедэкспертизы она подтверждает. Да, смерть насильственная, наступившая, как утверждают судмедэксперты, в результате сильного удара в затылочную область. Да, лицо было подвержено интенсивному воздействию хромовой кислоты. Да, дальнейшее исследование биоматериала на наличие каких-либо веществ или других живых организмов продолжится. И да, сотрудники полиции, ведущие дело, в полном замешательстве от такого изобилия повреждений и улик, и она их хорошо понимает.
Скорее бы эту женщину забрали отсюда. В ее обществе, даже мертвой, находиться так... так... неуютно. ...Ну, насколько, конечно, вообще адекватно так судить.
С чувством неимоверного облегчения и выполненного же долга Молли запихнула форму в нужную папку, хлопнула ее на стол, и... ее взгляд снова приковала к себе женщина, лежащая на мраморной кушетке и накрытая простыней. Ну и задачка предстоит опознавателям, не на день и не на два: лицо выглядит так, будто по нему долго и старательно скребли кухонной теркой, так что человеческие черты оказались стерты в сплошную садняще-кровавую маску. Интересно, зачем? Зачем преступникам понадобилось портить ей именно лицо, не тронув все остальным... хм, важные для самомнения "женские атрибуты"?
К изуродованным трупам Молли относилась не в пример хладнокровнее, чем раньше. В морге довелось перевидать многое и всякое: вспомнить хотя бы того боунсхемского отравителя в прошлом году, у него еще были такие красивой формы губы... которые потом чья-то злая рука срезала с лица и запихнула - ему же в карман. А еще приблизительное восстановление черт лица наощупь было для гримера трупа сравнительно легким делом.
Пальцы Молли непроизвольно заскользили по всем этим выбухшим мягким, слегка мажущимся струпьям, пятнам от многочисленных выпрыснувшихся кожных кровоизлияний на мертвенно-бледном лице женщины, различая, примечая, фиксируя в осязательной памяти.
... отчаянно и ревниво цепляясь за недостатки или за все, что может сойти за них.
Скулы... слишком выпирающие, чтобы это было красивым; губы... слишком тонкие, чтобы быть красивыми, рот, широковатый для того, чтобы улыбка с такими губами получалась красивой и приятной; нос, слишком вздернутый, и такое впечатление, будто его ноздри постоянно раздуваются... Кто же назовет такое красивым?
Что же до пощаженного неизвестными маньяками тела, то тут... Ну да. Фигуристое, ухоженное женское тело; достаточно привлекательное для того, чтобы носить откровенные платья и недостаточно идеальное для того, чтобы позировать художнику-ню.
Так в чем же здесь загвоздка? В чем ее особенная... женская тайна?
Чем больше Молли над этим раздумывала, тем менее веселые мысли ее одолевали. Не дойди до нее слух, что эта странная женщина накануне своей смерти провела ночь... в квартире Шерлока на Бэйкер-стрит, ничего этого не было бы. Не было бы никаких роящихся в сознании подозрений, вновь и вновь рисующих картины того, как Шерлок нежно чертит пальцами по ее некрасивым скулам, и впивается поцелуем в ее некрасивые губы, и обнимает ее неидеальное тело, и... и... и!!
Молли даже затрясла головой и, на всякий случай, заерошила волосы, дабы избавиться от навязчивых видений побыстрее. При малейшем, даже самом легком представлении о Шерлоке, занимающимся сексом, а тем паче - любовью с кем-то, начинало пробирать нервное хихиканье.
"В конце концов, Шерлок - это Шерлок, и никто ничего с этим не поделает", - Молли самоубеждающе грызла нижнюю губу, - "Ему интересны только преступления и расследования, а сексом он не стал бы заниматься даже со скуки".
Отчасти это было правдой. Молли хорошо помнила тот случай, когда Шерлок, очевидно, устав от всех ее (причем чисто бессознательных!) женских ухищрений, под локоток отвел ее в ординаторскую и там прочел лекцию, краткую и более чем обстоятельную, на тему, что такое "асексуал" и в чем заключен трагизм, когда этот асексуал еще и социопат.
"Да откуда ты знаешь, что никто! откуда знаешь, что ничего!", - вдруг взорвался внутренний голос в ответ обидным смехом, - "Что вообще ты знаешь об этом человеке, который хоть и появляется иногда здесь и в лаборатории, но все равно остается для тебя закрытой книгой! И даже если бы тебе удалось ее прочесть, ты все равно бы не разобрала ни слова из ее мудреного непонятного языка. Но зато эта женщина за один вечер сумела как следует пошелестеть страницами этой книги, разложить ее на слова, подводные смыслы и иллюстрации, хо, очень подробные богатые иллюстрации, а где-то, возможно, и понаоставлять своих... закладок, ахаха!".
Молли вдруг поймала себя на мысли, что будь у нее сейчас в руках что-нибудь острое, а женщина едва бы дышала - она, наверное, не удержалась бы, чтоб тоже не оставить на этом лице несколько жестоких отметин. Лице, которое целовал Шерлок.
Молли попыталась успокоить дыхание и загнать свое злое желание подальше, как раз куда-то туда, где иногда своевольничало отражение из зеркала.
К слову, психиатрическое отделение в больнице святого Бартоломея тоже имелось. И ей совсем не хотелось из ее работницы стать ее же пациенткой.

Отредактировано Molly Hooper (2013-01-18 09:09:58)

Молли быстро шагала по коридору, стремясь избавиться от навязчивого желания пялиться на труп той, кто настолько занимал ее мысли, что это начинало смахивать на весьма странную форму некрофилии, когда путь ей заступила чья-то невысокая коренастая фигура. Некоторое время девушка беззвучно шевелила губами, вспоминая его имя и наконец, с изрядной долей внутреннего облегчения, осознала, что вот же оно - как на ладони, среднестатистическое донельзя, такое же закономерное, как и все события, которые происходят на островах и такое же неуместное для упоминания рядом с именем "Шерлок Холмс", как и ее собственное. Во всем происходящем явно присутствовал привкус хронического самоуничижения, впрочем как и обычно.
- Джон, - сказала она, и пауза сама попросилась на язык, - Джон...
Тысячи вариаций продолжения, от "Джон, как он там?" до "Джон, какого черта произошло у него той ночью и кто эта... эта.. Эта!" и как обидно, что ни одно из них прав на существование не имеет. Давай собирайся, милая, глубоко вдохни родной, чуть химический, чуть сладковато-цветочный запах больничных коридоров и ответь уже ему, хватит топтаться на месте.
- Джон, вы же знаете, что мне запрещено проводить посторонних в лабораторию. - ровно произнесла Молли, и внутренне вздрогнула. С Шерлоком было несравненно легче. Шерлоку достаточно было посмотреть своими холодными полупрозрачными глазами, дернуть бровью, и все вопросы сразу снимались. Сопротивляться ему, было все равно, что сопротивляться стихии. В случае с Джоном так и тянуло почувствовать себя мазохисткой.  Или преступить закон. Однако, судя по тону, Джон и сам не решался его преступить, и значит топтаться им здесь, втроем с истинно Британской Вежливостью, еще несколько часов, пока кто-то наконец не решит что хватит, прелюдия излишне затянулась.
Согласно кельтским поверьям, вспомнила Молли, в случае опасности и войны, женщины шли в бой наравне с мужьями, потому что оставаться в разграбленных поселениях было все равно, что разбить палатку на чумном кладбище и мирно загорать на солнышке, вдыхая приторный запах гниения. Итог один, только в первом случае гораздо быстрее теряешь запчасти. Сейчас ей предстояло потерять профессиональную гордость, причем даже не из-за большой и чистой любви. Ну, или, опосредованно, из-за любви.... к потенциальному преступнику, что добавляло романтизма ... к потенциальному преступнику, который, возможно, был влюблен в свою жертву, что начисто убивало все благие намерения на корню. Хорошо бы по коридору прошел кто-то из начальства. Но, как назло, никого не было, поскольку трупы трупами, а обед у сотрудников проходил согласно жесткому корпоративному расписанию.
- Хорошо, - девушка зажмурилась на секунду и тут же открыла глаза, избавляясь от видения надписи "уволена за особо злостное нарушение" в своей характеристике, - я проведу вас. Ради Шерлока.
Она резко развернулась и заторопилась обратно, втайне рассчитывая, что Джон так и останется стоять на месте.

Слова Джона Молли, увлеченная своими мыслями, пропустила мимо ушей, занятая своими невеселыми и тревожными мыслями. Может и хорошо что пропустила. Лишние напоминания о том что человек преступает закон редко когда его подстегивают на этой скользкой дорожке, устланной благими намерениями. 
Как в затяжном кошмаре, когда ты просыпаешься и никак не можешь проснуться, мимо в очередной раз промелькнули светлые стены, двери глухо хлопнули за спиной, отсекая возможность что-либо изменить. Нежно прошелестел выдвигаемый бокс и Молли уставилась на обезображенное лицо покойной.
- Да, конечно, Джон, - произнесла она, не поднимая взгляда, только для того, чтобы переключиться. - Она к Вашим услугам, - девушка бледно улыбнулась промелькнувшим мыслям и наконец взглянула на ... соучастника? Кажется за групповые преступления дают больше... Господи, во что она ввязалась.
- Вам нужна моя помощь? - нерешительно предложила она, надеясь что так срок их нахождения здесь будет сведен к минимуму. По правде говоря она не понимала зачем Джону нужно осматривать тело. Ведь все же сказано в заключении. Хотя.. что-то там было странное, что цепляло. Нет, не содержание, но какая-то чисто бюрократическая деталь... то-ли чего-то не хватало, то-ли что-то было явно лишним.